Всем надоевший Такаси Миикэ

Писать, что Такаси Миикэ родился 24 августа 1960 года, провёл большую часть детства в Осаке, учился в частной академии Радиовещания и Кино у Сихея Имамуры, делает около 5 фильмов в год, и т.д. - совершенно не интересно. Писать, что Миикэ как студент был разгильдяем, пошёл учиться только, чтобы не работать и туда, где не было вступительных экзаменов, не интересовался кино, а всегда мечтал стать мотогонщиком, и т.д. - тоже интересно не очень.

Поэтому я напишу, как и всегда, о главном, о вопросе выбора и целом Микрокосме.

Так в чём же выбор такого режиссёра, как Такаси Миикэ? Ответ он даёт в одном из своих интервью, говоря о фильмах Китано. Китано слишком серьёзен, выражает подлинный страх, - сообщает Миикэ, - потому что он очень близко сталкивался со смертью и потерей тех, кого любишь. Но даже если бы я завидовал его сильным чувствам, я не стал бы их брать источником вдохновения для своих фильмов, потому что хочу сохранить своё понимание жизни и смерти. Разница видна по тому, как каждый готовится к смерти и к собственному поражению, - делает интересное замечание Миикэ, - но мы остановимся на предыдущей фразе. Что такое это "своё", и в чём конкретно заключается понимание жизни и смерти по Миикэ?

"Своё" здесь не имеет отношения к авторской уникальности. Миикэ в своих интервью довольно резко дистанцируется от позиции творца, называя себя аранжировщиком, и дело тут вовсе не в скромности. Мало того, Миикэ заявляет, что никогда не хотел снять полностью свой фильм, так как хочется лишь ему, даже если бы дали денег. Он любит работать в рамочках. У японцев вообще слабо развито чувство индивидуальности, и Миикэ лишь наглядно демонстрирует эту национальную особенность. Делать "своё", по Миикэ - значит реализовывать энергию, которая тебя сформировала, и не только тебя, но и массу твоих соотечественников, благодаря чему фильмы Миикэ пользуются популярностью на родине. Миикэ не творец, а ремесленник, выполняющий "свою" задачу.

Теперь вернёмся к пониманию жизни и смерти в фильмах Миикэ. Что же прежде всего замечает взгляд белого человека?

Несерьёзность или ирония, издевательство.

Начнём с того, что любое человеческое проявление существует ровно настолько, насколько оно санкционировано высшей реальностью. В наше время серьёзность санкционирована всё меньше, а ирония - всё больше. Поэтому серьёзность остаётся только в исполнении мастеров прошлого, современная же серьёзность рассыпается, превращаясь в аррогантность, претенциозность или даже просто тупость. В любой трагедии, в боли, в смерти близких, в уходе богов, в уходе сакрального есть определённая ирония. И если она покажется вам грубой или идиотской, это ваша проблема. Как сказал апостол: "Не обманывайтесь, Бог поругаем не бывает." Кроме того, серьёзность предполагает вовлечённость, на что Миикэ заявляет: "мы слишком погружены в этот мир, где даже малейшее желание неосуществимо".

Насилие и секс.

Миикэ категорически открещивается от намерений эпатировать публику показом насилия и так называемого секса, утверждая, что лишь следует естественной для него логике вещей. Какова эта логика, мы увидим далее. Что касается секса, толерантность японской традиции в вопросах сексуальности общеизвестна, так что ко многим вещам японец относится легче.

Абсурдность.

Это не абсурдность как таковая, просто это вы перестали видеть смысл. Точнее, сама реальность не желает больше преподносить вам себя в удобном для переваривания виде, а являет свой звериный оскал непостижимости связей. По выражению писателя, слепой космос равнодушно скалится из ничто в нечто.

Все вышеперечисленные моменты достаточно характерны для японского кино новой волны в целом. Некоторые считают их следствием процесса глобализации, но уж не Японии бояться глобализации. На протяжении веков она успешно справлялась с доминантными влияниями извне, с восторгом принимая их и переводя в плоскость моды. Так может позволить себе поступать только тот, кто остаётся неизменным внутри. Глобализация скорее следствие, а причина - уход сакрального. Миикэ говорит: "Чем больше я создаю картин, тем яснее понимаю, что моя душа мельчает. То же можно сказать и о душе современного японца вообще. Когда я был моложе, мне казалось, что японская душа была гораздо глубже и интереснее."

Для японцев не характерны директные цепочки управления, нампример, где некто с флагом идеи в авангадре, а за ним выстраиваются последователи, это слишком грубо. Балансировка сил обычно происходит на более раннем, глубинном этапе, не доводя до такого. Умение не спрашивая, понимать, что следует делать, так прочно обоснавалось в японской культуре, что даже стало обязательной частью корпоративной этики. Этот баланс, это понимание как бы разлиты в воздухе и питаются токами земли. Обобщая, можно заметить, что японское кино новой волны - производная не персоналий, а, скорее, местного ландшафта. Примером тому служит хотя бы наш бывший соотечественник, украинец Хигучинский, снявший там малобюжетный, но блистательный и совершенно японский ужас Uzumaki.

Кстати, баланс, дисбаланс и его автокоррекция - центральные темы Миикэ, повторяющееся от фильма к фильму. К примеру, в "Живым или Мёртвым" бывший начальник говорит герою-полицейскому, что нельзя слишком сильно побеждать зло, иначе зло станет побеждать. И здесь, возвращаясь к теме насилия, нужно отметить, что Миикэ разделяет насилие и зло. Как он сообщает в интервью, есть добро, есть зло, а насилие - то, что всегда происходит в борьбе добра и зла. Очевидно, что тут не предполагается фиктивности зла, как в иудеохристианстве, добро и зло равновелики, а их взаимодействие и баланс описываются ёмким традиционным понятием "Перемены".

Что ещё можно добавить? У Миикэ есть и такие, на вид простенькие, высказывания, что бросают настоящий вызов заскорузлому мышлению белого цивилизованного западоида. Например: "глобальные идеи мне не интересны, я снимаю фильмы про маленького человека, про то, как он стремится к своему маленькому счастью." Вам всё понятно? И как это сочетается с издевательством?

Под "глобальными идеями" подразумевается понятно что, а вот дальнейшее совсем не пахнет привычным гуманизмом. Правильнее по смыслу было бы перевести так: "про маленьких человеков, к маленьким счастьям". Из-за отсутствия индивидуальности, никакой отдельной самостоятельной личности не имеется в виду. Японец, говоря такое, сразу переходит на метауровень. Его интересует именно та всеобщая энергия, что закладывает волевые импульсы и стремления во множество "маленьких людей", та энергия, что непосредственно формирует людей как существ. В конце концов, перед суровым лицом энергий реальности каждый человек оказывается именно "маленьким", так что это справедливо для всех.

В заключение мне остаётся лишь пожелать уважаемому читателю, на случай, если ему посчастливится познать настоящую боль и ужас, чтобы он попытался отнестить к этому по-миикенски весело.