Христианство внутри и борьба с ним

Чтобы с чего-то начать, предположим, что предустановленными (культурой в антропологическом смысле) в каждого пользователя с родным только русским являются: обычная реакция и реакция христианская. С обычной (животной) реакцией в деталях разбираются психологи, и тут нам добавить нечего. С христианской реакцией дело обстоит сложнее. Во-первых, современным цивилизованным пользователем она крайне редко осознаётся как таковая (что не означает её отсутствия). Крещения не понадобится, и так уже все - христиане (даже если никогда ничего "христианского" в своём юном возрасте не читали). Во-вторых, она рождается на фоне несогласия с животной реакцией, их целеполагающие вектора направлены по-разному. Поэтому, даже если непрошедший христианский тренинг пытливый пользователь осознает возникшую христианскую реакцию, то скорей всего через несогласие с ней. Дальнейшее будет зависить от его положения относительно некой точки устойчивости. Либо он решит убрать несогласие и пройти для этого христианский тренинг, либо оставит несогласие и постарается убрать христианскую реакцию, например, путём опровержения (неважно, с каких позиций) христианского взгляда на затронутую тему. Как раз последнего делать и не следует, и далее мы объясним, почему.

Рассмотрим крайние варианты, предполагая существование промежуточных, т.е. шкалу. Если ваше опровержение несостоятельно (вы - малолетний сатанист, атеист и т.п.), то на этом рассмотрение можно сразу завершить, оставив вас вашей жалкой участи. Если ваше опровержение состоятельно, ситуация становится интереснее. Состоятельность мысли подразумевает вдумчивое согласие с позицией противника, поскольку такую мысль интересует не чья-либо правота, а открывающаяся в процессе рассмотрения структура конструкции, её силовые линии и детали. Если мысль противника упущена, будет упущена и значительная часть этой структуры. Проводя такое рассуждение, следует априори исходить из того, что контекст противной стороны безошибочен (если же он всё ещё кажется в чём-то ошибочным, наоборот, ошибку следует искать у себя). Казалось бы, такой подход противоречит стремлению убрать христианскую реакцию, заявленному вначале. Но он и есть единственно возможный, поскольку убрать (негативировать) совсем предустановленное нельзя, возможно только преодолеть, приняв.

Возникает вопрос, на что мог бы опираться описанный подход? Естественным было бы - на предшествующее сакральное, русское язычество. Имеется в виду не столько обличение, сколько ответ на вызов христианства, его преодоление, о котором мы писали выше. Однако по неизвестным нам причинам, язычество предпочло незаметно испариться. Сейчас живой контекст язычества настолько утрачен, что обращение к нему ничуть не лучше такого же безосновательного обращения к любому из модных иностранных культов. Может быть, он мог бы опираться на позицию человека современности? Цивилизованного потребителя? Но у того нет никакой иной позиции, кроме той, из которой он произошёл, и которой является христианство. То, что мы видим вокруг и по телевизору, о чём читаем в прессе, и есть продолжение христианства, продолжение его в сумеречные области периферийного бытия, где от его присутствия сумрак только сгущается. Возможные основания для опоры можно было бы перечислять и далее, но остановимся на том, что представляется нам осмысленным, а именно, на позиции компаративистской, какую дают нам сравнительное религиеведение, история религий и антропология. В них обнаружение иных (т.е. недостающих наблюдателю с христианскими корнями) силовых линий удачно компенсируется ограничениями, свойственными научному подходу как таковому, составляя вместе некий повод для размышления.

И вот, когда мы, детально ознакомившись с христианской богословской мыслью, трудами Отцов церкви и Житиями, приступаем к христианству благожелательно, т.е. как к деградировавшей форме сакрального, но с подозрениями относительно некоторых деталей структуры, чем же оно отвечает нам (внутри нас)? Правильно, оно отвечает нам не такой же вдумчивой мыслью, как наша, оно не принимает в ответ нашу позицию, совсем нет, оно отвечает апологетикой и только ей. На "почему" есть стандартный ответ - без "любви" потому что приступали. Апологетика эта уже отточена веками существования христианства, она способна ответить на все вопросы, поскольку за столько времени все вопросы, могущие возникнуть у наивного или не очень пользователя, были рассмотрены христианством и исчерпаны им. И пусть вас не обольщает та лёгкость, с которой можно показывать несостоятельность утверждений апологетики, на неё попались многие критики христианства в начале его существования. За несостоятельными встанут новые и новые её утверждения, и рана на звере затянется сама собой.

Почему так происходит? Потому что апологетика, начиная прямо с иисусовых притч (к несчастью, ставших образцом всяческого подражания, буквально пропитавших культуру насквозь), говорит языком, который "всем понятен", другими словами, обращается к некому ядру, смыслокомплексу, который, будучи предустановленным во всех пользователях, не ставится под реальное сомнение, и возможен лишь несостоятельный протест. Например, разговор с христианином может закончится его репликой: "Посмотрите, у меня мир в душе со Христом, а вы злобны и подозрительны. И кто из нас на правильном пути в жизни?" Данный ход апологетики подразумевает, что по жизни быть злобным и подозрительным - плохо, а иметь мир в душе - хорошо. Формально можно с этим и не согласиться, но будет ли это реальным ("всем своим существом") несогласием?

Интересен тот момент, что вся христианская апологетика так или иначе опирается на подобную животную реакцию, а точнее - всегда отталкивается от неё, продолжает её в своих незамысловатых спекуляциях. Таким образом, христианская апологетика структурно выглядит трансценденцией животной реакции - не отрицанием, но принятием и продолжением. Предъявляемое в ней это всегда культурно-инстинктивное дважды-два-четыре, доступное на уровне понимания клинических идиотов (в этой среде "чистых душ", кстати, христианство особенно популярно) и совершенно лишённое сакрального измерения per se, хотя сакральное незримо присутствует, наблюдая из-за зеркального стекла, как человеческая лягушка бьётся под эмоциональным электротоком. /Скажем, ранняя буддистская апологетика, в отличие, пытается быть рациональной и обращается к рассудку, а не к инстинктам, автоматически ограничиваясь немногими, но этот недостаток будет исправлен впоследствии./ Почему к инстинктам? Возможные варианты ответов: чтобы спасти всех без исключения, потенциально (ибо много званых, а мало избранных), чтобы успешнее внедриться в существующий культурный контекст, по той причине, что с точки зрения сакрального больше у человека ничего и нет и т.д. и т.п.

Стало быть, разделение-противопоставление животной и христианской реакций, обозначенное вначале, было только кажущимся. Мы имеем полную гармонию этих начал, но гармонию трудноразличимую без предварительного христианского тренинга. Другое дело, что возможны иные варианты гармоний продолжения животного, или варианты гармоний без животного вообще. Но если бы они были в наличии, тогда сама первоначальная задача звучала бы по-другому. Всё дело в том, что для пользователя с родным только русским их нет, как бы он не пыжился и не увлекался буддизмом, истинным арийством или вуду.

Христианство как совершенный гладкий неуязвимый свинцовый шар - будучи честным и последовательным до конца пользователем, не за что там зацепиться и некуда там подкопаться, потому что внутри так устроенного сообщества это сделать нечем. В отличие от некоторых других систем, христианство закрыто для воли (если она направлена не на тренинг) и для пристального взгляда (ср. высказывания Отцов о Тайне Троичности), мистический опыт в нём не может быть вербализован, не став при этом сразу одной из ересей (которых тоже накопилось достаточно на все случаи), но зато оно открыто для некоторых эмоционально-чувственных переживаний. Среди них доминируют умиление и вина. А если вам и не надо их вовсе, тогда ожидайте проблем с принятием в родном сообществе. Читая Жития или Отцов, практически всегда мы видим, как мучатся хорошие, возможно, лучшие русские люди, пропускаются через мясорубку, предлагая нам при этом натужно радоваться или печалиться, поспешно закрывать глаза или обличать с услужливым рвением. Мало того, дистинкция даже этого наблюдения обречена на нечёткость, нельзя сейчас отделить собственно русское от собственно православного, и любые нападки на православие будут одновременно и нападками на русскость как таковую.

Смыслы сообщества кончаются на его границе. Рассматривая всё глубже и глубже поведение волка в стае, мы рано или поздно упираемся в вопрос - зачем вообще нужны волки? На этот вопрос нет ответа, особенно изнутри, если вы - волк. Зачем нужны русские? Точно так же нет ответа (если у вас есть ответ, он несостоятелен). Однако в отличие от ваших мизерных претензий и подозрений, христианство одним своим существованием в веках доказало, что оно, в отличие от вас, прекрасно вписывается в программу "Зачем нужны русские" и удачно соответствует ей. Народы - мысли Бога (вот такими теперь стали Его мысли). На примере св. равноап. вел. кн. Владимира в очередной раз видим, что бывает, когда кшатрий принимает решение в области компетенции брахманов.

Вам никак не удастся трансцендировать христиантство в себе, просто потому что вы по самому своему рождению не были уполномочены на это. А значит, и нечего пытаться. Следуя нашему описанию ситуации, вы вовлеклись в её статус кво, а зря. Не стоило этого делать, мы же вас предупреждали. И вот, объяснили, почему, как и обещали. Возможно, заместо трансценденции, вам удастся принять, простить и интегрировать христианство, найти для себя, в чём его польза, походив к психотерапевту или автоматически, с возрастом. Это облегчит ваши переживания, но никак не повлияет на ваш статус, как существа. А пока - идите и займитесь каким-нибудь замещающим невротическим отреагированием. Когда голубь не может победить соперника, он бьёт клювом землю.

Как, и это всё?! - воскликнет разочарованный пользователь, - Вот, вы рассказали, чего не надо делать, а где же положительная, конструктивная альтернатива? И будет совершенно прав. Она есть. Не упрямься, дружок, не гоношись, прими, прими православие! Прими, не закрывай сердца своего от света Истины, и всё будет хорошо. Обратись ко Господу нашему, а у него обителей много, и для тех, кто опоздал на работу в винограднике. Чаешь ли воскресения из мёртвых и жизни будущего века? Обратись, и удостоишься пакибытия со Христом, под покровом защитницы нашей, Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии.

См. также "Похороны Мудрости", "Заметки об аде в креационизме и манифестационизме", "Духовное Напутствие", "Кто съел Иисуса Христа?!"